Я упорно стараюсь считать себя хоть немного взрослой. Градусник не грею, температура поднимается сама, а для меня это самое страшное. Но наконец-то можно спокойно закрыться у себя в комнате, включить музыку и тебе никто не будет мешать, никто не попросит сбегать в магазин/прибраться/т.д. Вот только мама будет время от времени заходить с обеспокоенным лицом в комнату с градусником и моим любимым ромашковым чаем, дедушка принесёт апельсины, а бабушка прийдёт, чтобы растереть поясницу. В остальное время можно спокойно слушать Милен Фармер и Игоря Талькова и думать, думать, пытаться разобраться в себе, в том, что я сделала, а что нет, что сказала, а что нет. Получается, что я больше натворила, чем сделала, что больше предпочитала промолчать, чем сказать. Это я. Не больше, но, прошу заметить, и не меньше. Меняться? Я с трудом привыкаю ко всему новому - новым людям, новой обстановке, тем более к новой себе.
читать дальшеВоспалённое воображение предлагает ответы, способы решения тех проблем, с которыми я столкунулась в последнее время. Приходит ощущение какой-то эйфории от радости решенной задачи, почти как в физ-мате, когда удавалось дойти до конца задачи всего за час-полтора. Когда же спадает температура, всё тот же воспалённый мозг заявляет, что это лишь игра воображения и не более того и нельзя верить этим глупостям. А потом вспоминается то, что удалось вынести из общения с мамиными друзьями-психологами: любая игра - это имитация жизни. Соответственно в полубредовом состоянии появились и не столь глупые мысли.
После пятой таблетки обезболивающего доползаешь до компьютера, включаешь Cafe del Mare и надеещься увидеть в асе того, кому надо всё это сказать. А там никого. На секунду влетает Анюта с вопросом не знаю ли я, как пользоваться папильотками, знаю-знаю, что странно - с моими-то неукроимыми львинными кудрями...Появляется Леся, наконец-то её выписали из больницы, всё в порядке и вот лови маленький презент от меня. И всё. И тишина. И только музыка играет.